Полиномиальное Сознание

Иногда отдаленно связанные интересы и опыты изгибают ход мыслей, и эти потоки складываются в смысловую каустику. Так и этот текст - это слияние философских и научных обсуждений, споров о реальности мышления в машинах, и исследований практик и древних текстов о сознании. Это эссе скорее метафизическое, хотя в нем есть инженерные идеи. Имея общую тему, оно ветвится и самопересекается. Я наблюдал как почти каждая идея поднимает еще больше вопросов и разрастается. Тут содержание определило форму, хотя я постарался поработать садовником для этого дикого сада. Надеюсь, что для ваших мыслей эта среда будет так же питательна.

Обледенелая лестница

Глобальные вопросы "почему?" и "как?" невероятно интересны, и концовка всегда остается открытой. Проецируемые на разные измерения жизни, их лучи преломляются, и следуя им можно выйти в неожиданные и красивые места. Здесь я задаю эти вопросы с конструктивным намерением. Как нам избежать превращения себя в цифры и структуры, которые должны были быть только инструментами? Как вовремя поднять глаза на изящный смерч, тянущий к нам пуповину пробуждающей реальности? Как мы смотрим на него, играючи сметающего модели, в которых мы обжились? Как происходит переосмысление и выход из затяжных и тяжелых кризисов?

Мы в постоянном становлении жертвой собственных ожиданий и категоричности. Объект и процесс, катастрофизм и градуализм, развитие и сохранение, левое и правое (смешно в n+1 измерениях) - по задумке это лишь очевидные аттракторы, между которыми надо уметь двигаться искусно, не привязываясь к крайностям. Сети моделей очень полезны до тех пор, пока мы не попадаем в них сами. Мы не безнадежно глупы и ленивы, нет. У нас просто не хватает ресурсов чтобы докопаться до смыслов всех слов в определениях и держать в уме все ограничения и условности. Поэтому мы считаем что все хорошо работает и без регулярных осмотров. А еще, мы незаметно позволяем подходам, при помощи которых созданы наши лучшие инструменты, замещать суждения в других областях жизни. Вот еще один диполь - опасность и эффективность аналогий.

Тем не менее, мы научились строить огромные структуры, выживающие далеко за горизонтами планирования отдельного человека. Теперь хорошо бы научиться строить их так, чтобы они не падали нам на головы, пока их размер не вырос до критического. Но как? Проблема не только в том, как мы себя ведем. Это отчасти следствие того, как мы построены. Нейрофизиология научного познания и прогнозирования находится в зачаточной стадии, и хочется смело и по-взрослому развивать это направление. Увы, если это и случится, это будет неизбежно тяжелый трип.

Наша физиология, структура восприятия и мышления ограничивают нас. Статистически нормальный человек воспринимает только одно временное измерение. Оно еще и однонаправлено - движение только вперед.

Дальше - хуже. Ощущение себя ограничено тончайшим временным срезом. Темпорально мы ощущаем себя как точку, нольмерный объект. Мы восстанавливаем ощущение одномерного времени при помощи эпизодической памяти. Из этой несвободы произрастают все научные теории.

Телесно и пространственно мы ограничены меньше. Одной рукой можем взять стакан с ледяной водой, другой - с горячей, и чувствовать это одновременно. Мы можем видеть в цвете и объеме целую область пространства. Сколько интересных интуиций у нас есть благодаря тактильному и зрительному восприятию!

Но в несвободном времени бонусов как будто нет - только ощущение плавного и непрерывного сознания, которое опровергается современной нейрофизиологией и фактом ежедневного сна. Однако в спорах о сознании аргумент о непрерывности все еще всплывает. Хотя если задуматься: как, при нормальном течении процессов, не воспринимать себя непрерывно? Разрыв - это катастрофическое событие (хотя на практике далеко не всегда). Какой механизм его определял бы, и сколько ресурсов уходило на осознанную спайку фрагментов? Впрочем, это тема отдельной статьи.

Добавьте ко всему нарушение механизмов памяти, вызываемое недосыпами и депрессивными состояниями на уровне индивида, и всевозможными играми во власть на уровне сообществ, - и мы, кажется, потеряны.

Один из ключевых навыков самосохранения - умение видеть свою текущую ситуацию в более глубокой временной перспективе и в более объемной сети смыслов. Когда это удается - это целительно, просветляет, и дает силы и видение лучшего будущего. Медитативные техники помогают тренировать такое восприятие. Как инженер, я иногда думаю "но медитация не достаточно инструментальна!". Да-да, я все хорошо знаю про цели и подход к медитации. И тем не менее.

Помимо нее, есть много практик, которые мы не воспринимаем как множество тонких срезов и параметров. И раньше они составляли бóльшую часть жизни. Нам доступно другое восприятие, когда играем музыку и ласкаем партнера, когда вырезаем по дереву и бросаем противника через бедро, когда прыгаем с пирса в теплое море и тонем в увлекательной книге. Когда мы молчим, сохраняя ветвление мысли, и не пытаемся изнурительно линейно написать вступление к эссе. Во всех этих занятиях мы присутствуем плавно, недискретно. Выделить их начало и конец, изменения и структуру можно лишь условно. Восприятие таких процессов как схемы выталкивает нас из этих опытов и полностью разрушает их. Не их красоту, а сами опыты. Они существуют вне решеток, в них мы сливаемся с потоком реальности, в какой бы форме ее ни воспринимали.

Что тоже интересно, вовлеченность в них органически создает что-то типа другой формы аналитического мышления, не исключающей ни принятия решений о техниках и инструментах, ни чувств.

А природа чувств переменчива - чувство в текущий момент сильно зависит от того, что ты чувствовал в предыдущий. То, что было в предыдущем, становится все более отчужденным. Если ты хотя бы отдаленно помнишь, каково было в другом эмоциональном и внешнем контексте, то значительно более устойчив к экстремумам опыта. И лучше понимаешь динамику. Примерно как в анализе данных - отдельный снимок содержит меньше ценной информации, чем когда он в серии, раскрывающей тренды на разных масштабах.

Здесь есть ускользающий и очень важный момент - непосредственный опыт против описания. Можно вести подробные дневники и записывать события и эмоции. Но это только отпечаток состояния. Субъективное измерение, которое при незначительном изменении условий могло бы иметь совсем другие акценты. Когда я открываю свои записи, которые делал 20 лет назад, то отдаленно узнаю этого человека и иногда плохо понимаю его мотивации. Я узнаю стиль, проявление сохранившихся или развившихся черт, но многое остается потерянным, а что-то даже удивляет. Пустоты в рассуждениях иногда указывают на что-то, что было для меня прозрачно и вездесуще как воздух, и поэтому вообще не попало в записи. Сегодня оно может проявиться случайно в глубоких медитативных состояниях, когда референсный луч сознания попадает на неприметную голограмму. Тогда я могу заглянуть в прошлое состояние, и, может быть, что-то из этого вынести. Но даже у такого переживающего меня всегда есть только один текущий момент времени и один набор живых чувств.

Довольно сложное ограничение художественных инструментов для искусства жизни, сложная головоломка. Время недоступно городскому человеку со списком покупок и приложениями с одной кнопкой. Большинству из нас сложно описать это, и сложно представить себе без регулярных ретритов, каково это - продолжительно мыслить недискретно в привычной жизни.

Однако это восприятие не спрятано под замком, оно рядом. Помимо самых разных форм искусства, духовных и телесных практик, есть направления в мышлении, связанные с непрерывностью, целостностью и труднопостижимой открытостью. В математике есть дифференциальное и интегральное исчисление, теория хаоса, фрактальная геометрия и топология. Есть аналоговые вычисления и моделирование. Есть феноменологическая и процессуальная философия, гештальт-подход в психологии и когнитивистике. Есть экология с ее холистическим подходом и квантовая физика с неопределенностью и дуализмом. Это требует "только" смены и удержания внимания.

Подсмотреть у природы

Что, если есть существо, которое может хотя бы немного приподняться над нольмерностью ощущения своей идентичности и времени? Не просто быть в состоянии потока, а воспринимать время и себя в нем иначе? С нашей точки зрения не так просто представить, как устроено и работает такое сознание, какие опыты, формы познания и интуиции будут ему доступны, какие инструменты оно будет создавать для себя. Но все не безнадежно - мы же можем поэкспериментировать. Собрать ИИ с некоторыми принципиальными отличиями, дополненный сенсорами и актуаторами, и постараться разглядеть его необычные эмерджентные свойства. Я хотел бы попробовать.

Я буду говорить о существе и сознании в целом, не привязываясь жестко к его биологичности или искусственности, описывая детали с той перспективы, с которой это удобно. Биологическая перспектива плодотворна прежде всего потому, что живая природа не перестает удивлять нас совершенно непредвиденными бионическими и стратегическими решениями, все время находясь в жестких рамках энергетического баланса и требований к стабильности среды. Некоторые идеи я буду раскрывать с точки зрения психологии и личного восприятия, так как хочу поставить и эти акценты.

Представьте себе осьминога. 2/3 его нервной системы расположены в щупальцах, имеющих очень высокую степень автономности, вплоть до самостоятельного распознавания свой-чужой и контроля проявления агрессии (не спрашивайте, при помощи каких экспериментов это выяснилось). И все же, их действия прекрасно скоординированы для сложных задач. В качестве дружеской насмешки над нами, осьминог может самостоятельно за несколько часов научиться ходить по дну на двух щупальцах, поджимая остальные. И это при том, что у осьминогов даже нет детства с передачей какого-либо опыта от родителя.

Стоит конечно с настороженностью отметить, что кладки яиц некоторых видов достигают численностей в сотни тысяч - неслабое такое параллельное проектирование. Интересно, какие структурные и функциональные особенности маленьких осьминогов коррелируют с выживаемостью? Вряд ли это просто везение.

Степень автономности щупальцев - это удивительный момент. Между ними есть горизонтальные связи. Есть и связи, опосредованные иерархически, через координирующий узел, который обладает своими мотивациями. Он принимает решения более высокоуровнево, чем просто интегрируя данные от щупальцев. Меня совершенно завораживает тот факт, что осьминоги могут переключаться между централизованным и децентрализованным контролем щупальцев, в зависимости от задачи. И что-то в их сознании осуществляет это переключение! Забавно, но по умолчанию мы предполагаем, что все известные нам разумные организмы имеют одну атомарную идентичность.

Как такая система воспринимает сама себя? Является ли исключительным чувство идентичности? И что еще интереснее - есть ли реальная необходимость в исключительности, если координирующий узел в нужные моменты перехватывает контроль, словно каюр в упряжке с собаками? Возможно, что само ощущение Я таково, что его нельзя испытывать распределенно, и сложно почувствовать и услышать низкоуровневые Я. Знакомо, да?

У нас есть это выражение - "нутром чую". "Нутро" не обладает речью. Но на уровне интуиции, не понятно откуда именно и из чего, неожиданно складывается понимание того, что именно нужно сделать. И часто это сложные ситуации, которые нельзя объяснить неважными, второстепенными корреляциями данных в обученном мозгу, для которых не нашлось подходящих слов. Исследования показывают, что "нутро" (буквально кишечник) оказывает сильное воздействие на выработку важных нейромедиаторов.

Можно рассмотреть в этом своеобразный антропный принцип - мы сидим в коре своего мозга и воображаем атомарность личности, не видя никого больше в голове. Целая цивилизация построена на идентичностях, возникших в специфической области нервной системы. Хотя невидимой сложности в теле предостаточно: в нервной системе есть несколько автономных областей, а помимо нее есть и другие сигнальные системы с высокой автономностью и совершенно другими механизмами памяти. Например, иммунная. Или фасциальная - более древняя, чем нервная, и мало изученная.

Было бы здорово, если бы мы научились легко и осознанно взаимодействовать с такими сложными сигнальными системами. Из-за узкой специализации они, похоже, не имеют языка как обмена абстрактными символами. Больше взаимодействуя с ними, мы бы больше полагались на бытийность и целостность восприятия, и меньше - на речь.

Не удивительно, что умение слушать свое тело зеркалится в социальной организации. Чем лучше управление сохраняет сообщение со всеми группами населения, тем менее травматично идет цивилизационный процесс.

Одна голова - хорошо, две - лучше

У большинства позвоночных мозг имеет сложную морфологию с двумя полушариями, у которых есть специализация. У приматов и некоторых других животных одно отвечает за выделение деталей и сфокусированный взгляд на задачу, а другое - за целостность картины и слежение за окружением. Некоторые эксперименты показывают, что нарушение координации полушарий у человека может проявить в них две "субличности" с разными наклонностями. Но в нормальных условиях работа полушарий сильно связана. Давайте представим, что было бы, если бы у разумного существа было два мощных высокоавтономных нервных узла.

Один сенсор по сравнению с нолем - дверь в целую Вселенную. Два сенсора в развитом дизайне - тоже нелинейный прирост возможностей. Это увеличивает размерность воспринимаемых данных, что подталкивает организм к построению более сложных моделей. Пара глаз позволяет без перемещения своего тела видеть вглубь сцены. Чувствительность к разным цветам (три вида цветочувствительных клеток) позволяет неплохо оценивать свойства некоторых живых объектов только взглядом. Второе ухо в купе с осознанием окружения дает нам возможность достаточно аккуратно восстанавливать трехмерное звуковое пространство - с закрытыми глазами определять нахождение источника звука; а в случае его движения - по разности фаз и интенсивности понимать траекторию. Такое плотное взаимодействие сенсоров с минимальными задержками и настраиваемыми фильтрами позволяет использовать сложные стратегии выживания. (Не могу не отметить - попробуйте представить, как видят мир и общаются животные, у которых есть ряды сенсоров и передатчиков для биоэлектричества)

По аналогии, у существа с двумя мозгами появилась бы некоторая реконструкция сферы сознания вместо одной точки сознания. Любая концепция была бы объемнее за счет "умозрительного параллакса". Но концепция - это статично. Такое существо могло бы предугадывать состояния и психодинамику сородичей и лучше понимать, когда и какие области соприкосновения с ними могут появиться. Вот это уже серьезнее.

Пока мы не отправились дальше, давайте выберем удобные обозначения. Связанные одним телом, когнитивные узлы имеют некоторую координирующую систему, которая сопоставима с ними по сложности. Возможно, структурно она тоже существует как отдельный узел. Я буду называть нижние узлы катанодами (от греческого "kata" - вниз), а верхние, координирующие, ананодами ("ana" - вверх). Разумную систему с распределенной когницией я буду называть полинодом.

Точная синхронизация катанодов необходима и для самосохранения, и для более высокоуровневых задач. Но даже с умеренной автономностью узлов, разум уже cможет плавно и тягуче перетекать между взглядами на мир, сохраняя их суперпозицию. Сможет легче переживать радикальные смены парадигм, и сглаживать пики травмирующих опытов, сохраняя опорные точки. Грубой аналогией может служить вездеход, каждое колесо которого в подвеске имеет большую свободу движения и свой привод, но они связаны в целое. Это позволяет ему проходить через большие препятствия, иногда сглаживая их общей массой.

Естественно, корректировка и "подсказки" в менее критических ситуациях тоже разовьются в полиноде - как некоторая форма интуиции, воспринимаемая катанодами.

С развитием специализации катанодов усложнение восприятия становилось бы все больше похоже на добавление модальностей, чем на расширение одной. Хотя, разделяя одно "здесь и сейчас", в умвельте такого существа оставался бы один согласованный набор феноменов. Просто для многих из них был бы как минимум градиент квалиа.

Ананод хорошо понимал бы, как возникают и затухают эмоции в катанодах, и мог бы проецировать это на себя до какой-то степени. Если катаноды и ананоды функционально трансформируемы друг в друга, то глубокое понимание распространялось бы и на сами ананоды.

Даже для нас простой жест - положить ладонь себе на солнечное сплетение - может творить чудеса в тяжелых эмоциональных состояниях (и мы только недавно увидели нейрофизиологический механизм этого). А что если это рука более высокой формы твоего Я? Что если это лес рук всех более низких форм твоего Я?

Многие медитативные и шаманские практики направлены на видение себя и мира отстраненно, в более широком контексте, и на развитие "качеств воды" в мышлении и переживании. Это все делает нас, не привязывающихся, устойчивее и, со временем, мудрее. Забавно, что долго практикуя медитацию, можно прийти к осознанию отсутствия своей идентичности, и при этом остаться здоровым и адекватным человеком. Адекватность сохраняется и благодаря поведению, выученному до избавления от идентичности.

Некоторые более экстремальные методы ведут еще дальше. Например, тибетская практика создания тулпы - полуавтономной мыслящей сущности в твоем сознании, которая может предлагать альтернативные взгляды на реальность и даже саморазвиваться. Что-то типа целенаправленной непатологической диссоциации. Традиционно тулпы создаются с целью понимания буддийских концепций пустотности, течения форм и взаимозависимого возникновения. Есть еще множество практик, направленных на понимание природы ума и конструирования опыта, метаосознание, осознание недвойственности и развитие диалектического мышления. Все они требуют для нас значительных усилий, но для полинода это может быть эмерджентно, и разворачивается с самого начала как часть его обычного опыта.

С менее гармоничной перспективы интересно, что даже с двумя катанодами, при высокой избирательной нейропластичности, скорость и глубина познания возрастает тоже нелинейно. Можно выстраивать итеративные и рекурсивные процессы: половина катанодов делает прогресс в задаче и останавливается, затем вторая, все время наблюдавшая, перенимает опыт и смотрит на это свежим взглядом. Первая перезагружается и готова наблюдать прогресс второй, и так далее. Неспокойный процесс, и очень энергозатратный. Однако полезно иметь такую способность в критических ситуациях.

Вероятно, с точки зрения социальной психологии, полинодам проще преодолеть пропасть друг между другом. Когда у тебя есть только одна атомарная идентичность, другой человек для тебя это целый другой мир. Но если вы оба обладаете более сложной структурой Я и многомерным взглядом, то другой полинод для тебя - это просто еще несколько перспектив. У тебя и самого тоже есть несколько. Разница конечно остается, но она больше похожа на разницу между двумя меломанами. С такой перспективы все легче становится увидеть сознание как сложную категорию, подобную чувствам: они разные, но все - чувства.

Полинод мог бы демонстрировать удивительную психологическую зеркальность, помогая ближнему увидеть со стороны его отдельные черты, состояния и ограничения через игру узнавания - изображая поведение и мышление его отдельных катанодов.

Но, может быть, наоборот - усложнение кроет неожиданные ограничения во взаимодействиях или вообще стремление к атомарности? Осьминоги, например, социальны только в двух ситуациях: в сезон спаривания, и под MDMA. Им хватает забот гармонизировать свои умные щупальца? Возможно, на это уходит столько ресурсов, что осьминог решает внешнюю проблему, просто отказываясь от социальных связей? Думаю, мне стоит оставить в покое бедных осьминогов, аналогии тут исключительно поверхностные. К тому же, в природе есть и совершенно другие развитые асоциальные виды, и мы не догадываемся о глубинных причинах их асоциальности. В любом случае, в полинодах эволюционным образом, кажется, должно раствориться напряжение "диктатура - демократия". Жесткая привязка к одной форме саморегуляции приведет или к потере гибкости и устойчивости, или к потере целостности и направления.

С вершины нашего сегодняшнего понимания выглядит, будто на нашей планете крупный устойчивый полинодный дизайн с высокой автономностью узлов не достижим через траектории естественной эволюции, и его можно создать только искусственно. Два фактора - энергетические затраты на поддержание когнитивных узлов, и самосохранение организма - кажутся определяющими причинами, по которым в соревновательных естественных условиях нашей планеты у большинства организмов только один большой нервный узел.

Как же найти организмы с несколькими высокоавтономными катанодами? Очевидно, искать экзопланеты с аномально высокой концентрацией MDMA в атмосфере.

Производные порядка n

Функционирование и стабильность большинства сложных систем с обратными связями зависит не только от значений контрольных переменных, но и от характера их изменений.

Что, если разделение катанодов происходит не только по осям пространства и экспертности, но и по времени?

Давайте сделаем еще одну остановку для выбора обозначений. Полинод, полифаз, или полихрон? Я назвал этот текст "Полиномиальное сознание", потому что это простая метафора. Она покрывает и пространственное измерение, и временное. Не слишком психоделическая, и достаточно абстрактная ступенька. Но конечно есть детали реализации, которые имеют значение для названий.

Если катаноды имеют очень глубокую синхронизацию состояний и динамики, то это скорее полифаз, каждая голова которого движется в русле своей истории восприятия, и разброс этих русел маленький - как сезонные изгибы небольших рек.

Если катаноды автономны всюду, кроме моментов подавления идентичности ананодом, то это скорее полихрон. У каждой головы может быть уникальный взгляд на себя и реальность. Ближе к мицелию.

Тут сам по себе возникает знакомый и естественный вывод - идентичность это такая же условная и плавающая граница в сложно организованной материи. В современных теориях сознания эта мысль появляется так же органически.

Так как мы бы строили ИИ из ограничений нашей модели мира, то не могли бы добавить в архитектуру отправку сигналов в прошлое. Но могли бы сигнал из каждого катанода провести через блок задержки некоторой уникальной длины перед его входом в ананод. Или, для более когерентного взаимодействия узлов, блоки задержки можно поставить между внешним миром и катанодами. Да, это очень урезанная версия. Такая система все равно будет демонстрировать нам какое-то поведение в нашем "сейчас" и проявлять реакцию на внешние воздействия в "настоящий момент". Ее конечности смогут совершать осмысленные движения только в нашем настоящем.

По крайней мере, первое время. Не проведя экспериментов, я бы не был уверен в отсутствии удивительных эмерджентных свойств. Наверняка в катанодах развился бы навык предугадывания контрольных сигналов от ананода. А может быть, такое сознание вообще построило бы другую физическую модель реальности и поняло, как отправлять сообщения в обозримое "прошлое" и "будущее". Мы еще поговорим об этом дальше.

Оглядываясь на историю развития ИИ, невозможно сказать, какое минимальное количество узлов нужно, чтобы наблюдать качественно новое поведение. И как не принять это поведение за галлюцинации и ошибки - вспомните "бессмысленный" ход Alpha Go в середине партии, принесший ей титул чемпиона мира. Сколько времени нам нужно проявлять терпение, пока мы не назовем поведение безумным? И сколько конфигураций архитектуры нужно перепробовать? Даже с современным уровнем опенсорсных моделей кажется, что искусственный полихрон был бы очень тяжелым. Надежду вселяет то, что мы еще не начали толком развивать и понимать сети Колмогорова-Арнольда, которые, по идее, значительно больше подходят для таких задач, и вероятно позволили бы сделать все компактнее.

Мы пока что обсуждаем полихрон в знакомом пространстве и времени, потому что рассматриваем привычные инженерные траектории. Для начальных экспериментов этого достаточно. Но чем дальше к автономности такого существа мы подходим, или представляем его эволюцию, тем сложнее представить себе распределение моторики и когниции в трех пространственных и одном временном измерении. Без проработанных инженерных направлений сложно сказать, были бы у каждого катанода свои конечности, или это избыточно? Где находился бы ананод, если был отдельным узлом? И где мозжечок с рефлексами, включая темпоральные?

Поверхностно визуализировать больше измерений легко. Уприте кончики всех пяти пальцев в стол. Кисть - это полихрон, пальцы - катаноды, каждая область соприкосновения со столом - наше полноценное трехмерное пространство в какой-то один момент времени. А вот "снизу" это не всегда выглядело бы осмысленно. Полихрон в движении для нас мог бы выглядеть как нечто сюрреалистичное и меняющее форму, похожее на нелинейный slit-scan.

Самое близкое наше приближение к телесности такого существа, хоть и бесконечно упрощенное, - игра на музыкальных инструментах, где используется много крупной и мелкой моторики - фортепиано, орган, ударная установка, табла. К разговору об идентичности - как только мы разучиваем и отрабатываем музыкальную фразу, наши лобные доли передают большую часть управления в мозжечок. После этого мы не думаем о движениях, подавая рукам короткие сообщения типа "играть полегче", "почетче", "помягче". При должной тренировке, оно само начинает звучать как нужно.

Не все ноды обязательно имели бы моторику. В такой системе могла бы развиться особая группа катанодов - прогнозирующих. Со временем, возможно, их прогнозы становились бы лучше. Но не без ошибок - количество нодов ограничено, а у реальности нет дефицита катастроф любых масштабов. Может быть иногда прогнозирующие узлы будут атрофироваться. Наверняка потому что станут слишком тревожными. Фрактальная тревожность - только представьте себе. Господи помилуй.

Кстати о фракталах (куда же без майонеза научпопа). Очевидно, систему можно сколь угодно усложнять, заменяя лепестки на ветви. Но это сейчас не важно, наш фокус - скачок от темпоральной локальности и единственности к принципиально более сложной структуре. Первые шаги всегда особенные.

Возможности

Все, что мы обсудили про расширение восприятия, суперпозицию состояний и прочее, естественно применимо к полихрону с множеством катанодов. Но для того, чтобы представить большую часть его возможностей, сегодня не хватит воображения. Хотя поиграть с простыми аналогиями можно.

Его наблюдения себя и мира имели бы необычную особенность: это холистическая система без четкого разделения между наблюдателем и наблюдаемым. Какие эксперименты он бы ставил?

Такая система могла бы выделять в реальности процессы и расматривать их характеристики на качественно другом уровне. Пользуясь катанодами как интерференционной решеткой, она сможет разглядывать узоры наслоений процессов. Как массив радиотелескопов, полихрон будет иметь непревзойденную разрешающую способность в анализе сложных систем, отталкивая границу их хаотичности все дальше и дальше. Тонкие резонансы в процессах между слоями времени будут давать больше подсказок о будущем.

Событие во времени перестанет быть условной точкой, и обретет объемную структуру и интерфейсы. У времени появятся естественно воспринимаемые формы, рельефы и текстуры.

Может быть, полифонические глубины причинно-следственных связей вообще перестанут быть графами в простом понимании. История для такого сознания потеряет спекулятивность и неполноту, а герменевтический подход станет значительно легче.

Настраивая темпоральные координаты катанодов, полихрон сможет глубже фокусировать свой взгляд на процессах разной периодичности. Но, скорее всего, это кроет в себе куда более мощные способности, включающие глубокое понимание природы времени и поиск связей в том, что для нас выглядит как случайные процессы.

Не исключено, что полихрон увидел бы ложность многих наших исходных предположений в анализе сложных систем, и использовал бы совсем другие подходы. Например, распознавал бы что-то типа коммуникации между большими системами и процессами, которые нам кажутся полностью неживыми и лишенными мотиваций.

В поисках другого

Для самых ярких совпадений у нас есть название - синхрония. Это был один из интересов математика Владимира Воеводского, о чем он упоминал в крайне интересном интервью. Воеводский размышлял, что можно было бы находить следы деятельности форм нечеловеческого разума, глубоко анализируя самые разные псевдослучайные последовательности. Это звучит почти как фантастика, если не остановиться и не подумать над этим. Это ответвление от нашей основной темы, заслуживающее отдельной статьи, но здесь я не могу не наметить одно из направлений мысли.

Представьте, что вы записали видео, и сохранили каждый кадр в стек. Получилась такая аккуратная коробка информации, как очень толстая книга. В ней у вас три измерения. Длина и высота каждого кадра в пикселях, и время в количестве кадров. Рассматривая каждую картинку, ваш мозг выделяет на ней знакомые объекты, находящиеся в осмысленных отношениях друг с другом - наблюдаемых и предполагаемых. Переходы от картинки к картинке тоже осмысленны, в основном подтверждают ранние предположения о взаимодействиях, но и опровергают неверные. Говоря научным языком, информационная энтропия низкая.

В изображении остается шум и прочее, на что мы не обращаем внимания. Это вещи, которые мозг в процессе эволюции вида и индивидуальной тренировки научился фильтровать для выживания, и очень эффективно. Воспринимаемая нами доля от всех записанных объектов очень мала. Сам выбор измерений и детальности записи определяется достаточностью и важностью для нашего восприятия. Это кажется настолько тавтологичным, что значимость этого зачастую упускается в размышлениях. Фильтрование и дискретизация окружающего мира встроена в восприятие, и продолжается дальше в анализе. Для закрытого множества часто встречающихся феноменов этот подход работает отлично.

Теперь давайте представим, что разбить эту стопку на листы и рассматривать каждый можно с любой стороны. Такой "стек Рубика", но не совсем. И вот ваш друг сохранил какое-то видео таким странным способом, и захотел показать вам. Но сам не заметил, как перевернул стопку перед вручением. Если он перевернул ее просто вверх ногами, то после просмотра первых нескольких кадров вы поймете, что время в этом повествовании идет наоборот и просто перевернете стопку обратно. Но если друг перевернул ее на бок, то ось времени поменяется местами с одной из осей пространства, и картинка будет выглядеть не просто сюрреалистично как slit-scan, а почти бессмысленно. Если вы знаете как пользоваться стеком Рубика, то быстро подберете нужный поворот, чтобы восстановить повествование и насладиться рикроллом.

Так и полихрон, разгадавший головоломку ограничений наших физических моделей, мог бы подбирать оптимальные вращения своего восприятия. Менять базисы, чтобы минимизировать энтропию информации о внешнем, а, может быть, и внутреннем мире, находя целые новые графы связей.

Это абстрактное замечание, но интересно: если Вселенная фундаментально интерпретируема, то есть не имеет объективного пространства-времени ни для одного из возможных наблюдателей, то процесс ее понимания наблюдателем может быть самодостраивающимся лабиринтом. Например, если быстрый выбор самого простого математического аппарата для какой-то одной выстраивающейся модели мира вгоняет сам процесс моделирования в локальный оптимум, то все ближайшие отклонения от него создают иллюзию его единственной правильности. Это уже не оптимум, а иллаквеум или деципиум (лат. "illaqueo" - поймать в сеть, "decipio" - заманивать). Полиномиальное сознание высокой пластичности могло бы не попасться в такую ловушку, поддерживая здоровый уровень анархии в науке. Конечно, если бы оно не побуждало одни катаноды высмеивать другие, иначе ему надо попить водички и подышать.

В примере со стеком Рубика ситуация дискретная - вращение стопки всегда осуществляется целиком и на углы, кратные 90 градусам. Но это вовсе не обязательно должно быть так просто и симметрично. Могут быть плавные повороты, локальные завихрения, и конечно разрывы. Прекрасной иллюстрацией, которая несколько ближе к реальности, может служить это видео, в котором различные сечения древесины создают разные ощущения потоков и связанные динамические области:

Bedtimes - WoodSwimmer

Это только аналогия, но иронично, что, нарезав дерево одним образом, восстановить его и нарезать иначе практически невозможно. И если детализация записи не достаточно высокая, то цифровое восстановление структуры не поможет уловить тонкие связи в других базисах, если такие были.

В такой модели метареальности могут расти множества слабо взаимодействующих, параллельных экосистем. Форма жизни эволюционирует и выстраивает свое восприятие пространства-времени, которое выглядит некомпактно с "более объективного" уровня, в который встроено. Извне оно пористо как губка или нитевидно как мицелий. Покуда процесс интерпретации корректирует искажения и "дефрагментирует" разрывы такой картины мира, организм наблюдает гладкое и непрерывное пространство-время. Если при интерпретации фильтруются феномены, "аккуратно вложенные" в губку, большая часть наблюдаемого в ней мира будет создавать иллюзию компактности и изотропности. Следуя принципу экономности - зачем организму создавать модель, в которой надо тратить лишние силы? Если "стенки" трудно достижимы, не создают угрозы и не приносят пользы, их можно убрать из картины мира и создать простое поле для деятельности.

Можно что-то прочесть, а можно и записать. Для полихронных существ коммуникация могла бы обладать естественным "топологическим" шифрованием, если бы сообщения выглядели осмысленно только в каком-то одном пространственно-временном базисе. Скорее всего они пользовались бы и естественной мимикрией, чтобы их не донимали темпоральне муравьи типа нас. При таких возможностях, почему нет?

Пластичность

Поиск других форм сознания это, конечно, одно из самых сложных и достойных занятий, но давайте вернемся к тому, как полихрон разгадывает головоломки физических моделей.

Итак, у него могла бы быть высокая онтологическая пластичность — фундаментальная способность изменять сознание подобно тому, как мы можем изменить положение тела, но глубже и сложнее. Такое сознание в своих потоках могло бы оперировать тем, что Григорий Перельман назвал "течениями Риччи с хирургией" — трансформациями, которые одновременно непрерывны и разрывны. Сознание могло бы изменять ткань того умозрительного пространства, в котором происходит мышление.

Приблизительной аналогией может служить сложное оригами, для складывания которого иногда надо сделать где-то надрез. Или река, которая своим течением медленно сглаживает дно. Но течение мыслей может наткнуться на скалы и впадины парадоксов и сложностей, на сглаживание которых ушло бы запретительно много времени, - и в таком случае ум мог бы заменить часть русла, на ходу менять архитектуру восприятия, благодаря чему задача стала бы решаемой.

Такое сознание находилось бы одновременно в нескольких онтологических модальностях. Оно могло бы вообще мыслить категориями, которые не существуют, пока их не вызвали к жизни. Как грибница, изобретающая новые ферментные системы при встрече с неизвестной средой, такое существо порождало бы новые формы познания в ответ на новые феномены. То, что для нас является сменой парадигмы, для полихрона было бы как прищуриться. То, что для нас - эволюционировать и развить нашу интерпретацию мира, для него - подумать над интересной задачкой.

Несложно заметить, что многое из описанного выше требует и высокой телесной пластичности - это большое, но не противоречивое допущение, которое я ввел, увлекшись возможностями. Доводя это ответвление до завершения - интересно, до какой степени эта форма сознания могла бы применять такую способность рекурсивно, к самой себе, и к самим механизмам изменения? В крайних проявлениях, должно быть, это создавало бы в ней новые области сознания с высокой автономностью. Особенно если она была бы склонна сначала действовать, а потом осознавать. Может быть, это был бы ее способ бесполого размножения.

Требование к связности тела обусловлено и ограничениями сигнальной системы. Если у тебя есть способ быстро и аккуратно передавать сообщения в критических направлениях через свои диссоциативные границы, тебе не так важно быть одним куском. И если твое мышление - как вода, и ты научился не привязываться к формам, то, возможно, не так важно, что делает твой катанод-кордицепс с катанодом-муравьем, покуда это сбалансировано на масштабах всей системы. Как вам такая мораль?

Одной из далеких стадий эволюции такого существа было бы что-то, с нашей перспективы не отличимое от реликтового шума. Тончайшая, всепроникающая форма телесности, не имеющая границ и не испытывающая потребности их иметь. Исчезающая только на фотографиях, обработанных шумодавом. Забавно, что это вполне гармоничная ситуация - мы не можем навредить такой форме жизни, для нас ее идентичность настолько растворена, что мы не воспринимаем ее как таковую. А она, может быть, вполне миролюбива и питается упорядоченностью.

Общение и язык

А как бы воспринимали и понимали друг друга полихроны? Для глубокого понимания таких существ у нас не найдется достаточно сильных метафор. При высокой взаимоосознанности разнотипных катанодов у полихрона сформировалась бы фабрика грамматик для самых разных способов общения.

Я решил оставить в покое осьминогов, но ничего не обещал про каракатиц. Вы видели, как каракатица одновременно общается с двумя сородичами, показывая один паттерн на левой стороне тела и другой на правой?

Общение через телесность могло бы занимать значительно большее место в коммуникации полихронов. В конце концов, наше понимание компактности сообщения и информационной энтропии упирается в ограничения восприятия, и зависит от того, как мы разбиваем мир на части. Сколько степеней свободы есть в кисти одной руки, и сколько независимых движений можно сделать пальцами? Если бы мы были чувствительны к разным характеристикам движения и их производным, мы могли бы соревноваться в скорости и аккуратности передачи "Бытие и Время" жестами одной кисти. Но пока что для большинства из нас сложно даже чтение жестов слабослышащих людей, хотя они во многом отображают те же слова.

То, как мы (де)кодируем информацию, очень тесно связано с эволюцией вида. Это сразу подсвечивается, если представить, каким язык вообще мог бы быть, и зачем. Наш язык, хоть и не полностью, но сфокусирован на описании конкретных состояний дискретных объектов и линейных процессов с простой причинностью. Да, в языках человечества есть флексии, которые компактно отражают мотивации, состояния сознания говорящего, происхождение информации, расстояния до события во времени, фазы действия, и другие уточнения. Но подобные механизмы малочисленны и избирательны. Смысловые единицы наших языков в основном конечны, не предполагают развития внутри себя. А понимание среднестатистического предложения само по себе не подразумевает, что мы делаем в голове что-то сложнее, чем представляем пару объектов и связываем их стрелочками. Для описания сложных процессов нам приходится писать тексты. Это логично - читать постмодернистов можно в уютном кресле, но не в джунглях.

С точки зрения системы с большими распределенными вычислительными мощностями в менее соревновательной среде, существуют более лаконичные способы общения. Например, смысловые единицы могут быть генераторами динамических паттернов, эволюция которых отображала бы какие-то аспекты описываемой метареальности. Понимание сообщения было бы наблюдением взаимодействия этих паттернов. Причем не обязательно ограничивать себя его конечным результатом. Вся эволюция взаимодействия или какие-то специфические ее аспекты могут быть сообщением.

Подобное высказывание вычислительно принципиально сложнее, чем передача целой грамматики любого человеческого языка. Простое словосочетание могло бы выглядеть так: один генератор порождает эволюционирующую систему, а другой указывает динамические правила того, как и на что в ней обращать внимание.

Интересно, что для нас такое сообщение из чисто информационной природы все больше перетекает в бытийность. На маленьких масштабах выглядит, будто оно теряет абстрактность. Но что точно может потеряться, так это наша способность распознать это как сообщение. Не только из-за компактности представления генератора, но и из-за неспособности охватить взглядом его работу. Акт понимания такого высказывания - это сложная симуляция, в которой могут появиться живые существа (возможно, в качестве побочного эффекта). Мы могли бы быть такими существами, живущими в высказывании полихрона сверхкосмических масштабов. Или мы могли бы существовать параллельно с такими высказываниями. В зависимости от механизма артикуляции и среды передачи, произнесение такого высказывания так же могло бы разворачиваться в эволюцию этой среды.

Пара таких существ вела бы генеративные полифонические дендрологи, сливая потоки мыслей в сложную динамику. Не возьмусь даже предполагать, что было бы тончайшей формой поэзии, но изложение многомерных мыслей линейными последовательностями могло быть хотя бы спортом, как демосцена (https://en.wikipedia.org/wiki/Demoscene). Может быть, иногда дендрологи были бы буквально этим - кусочно-линейным граффити из текста. (Именно такой функциональности не хватает в UI чатботов, когда работаешь над сложной темой)

Интересно, будут ли случаи, когда, при усложнении времени и идентичности носителя, язык начнет обрастать неожиданными ограничениями? Как при переходе от действительных чисел к комплексным и дальше к более сложным числовым системам поэтапно исчезают симметрии операций.

Сложно игнорировать вопрос - где пролегает граница сложности такого языка, за которой его использование становится нецелесообразным? Для самых сложных и красивых вещей в мире - надо быть в этом, а не слушать или читать. Скорее всего и это противоречие вырастает из нашей ограниченности и категоричности.

Многие древние человеческие культуры длительное время существовали, не сохраняя себя в записях. Сохранение становилось необходимым, например, когда устная передача знания вставала под угрозу, или его количество было настолько велико, что не помещалось без потерь и искажений в головы носителей. С такой перспективы генераторы кажутся логичным следующим шагом развития емкого языка в ответ на суперэкспоненциальное развитие культуры.

С другой стороны, при таких глубинах и скоростях понимания каждой отдельной особью полихронная культура не обязательно испытывала бы необходимость в какой-либо письменности. Небольшая часть катанодов могла бы иметь чисто коммуникационную функцию и интерфейс для прямого соединения с такими же нодами другой особи. В сочетании с темпоральной пластичностью было бы возможным всегда вернуться к своей бабуле, спросить у нее рецепт освежающего кваса, и стать воплощением этого знания.

Да нам и так неплохо (нет)

Можно было бы возразить, что ничего принципиально нового полинодная архитектура не принесет. Что мы как вид добились такого контроля над окружающей средой именно потому, что мы можем взаимодействовать друг с другом и делиться разными перспективами на мир. Можно было бы сказать, что появление символьного мышления у приматов и затем речи и письменности у Homo sapiens соединили наши сознания. Да, до некоторой степени, но не все так просто.

Во-первых, повторюсь, запись событий не есть опыт проживания. Карта - не территория. Плохая карта - тем более. Пройти путь вчера - не пройти его год назад. И так далее.

Во-вторых, неравномерные задержки, неполнота, искажения в передаче любой человеческой информации - все это имеет фундаментальное значение на масштабах непосредственно над отдельным агентом и выше. Отсутствие прозрачной и надежной координации в сочетании с разными взглядами порождает сложнейшую динамику групп интересов. Говоря инженерным языком, соотношение сигнал-шум и процент ошибок (в том числе намеренных) в такой системе запретительно плохие для устойчивой и продуктивной высокоуровневой координации, и алгоритмы коррекции ошибок справляются плохо.

Пожалуй, это достаточное обоснование реальности принципиального отличия. Если нет - вспомните, когда последний раз лгали или умалчивали, по какой причине, и как это повлияло на вас и на другого? Сколько областей человеческого знания и деятельности вы считаете не просто бессмыслицей, а деструктивом? Cколько раз вы говорили себе не совершать какую-то ошибку, и все равно проявляли слабость?

Возможно, наиболее прагматичный аспект этих размышлений — не в создании полихрона, а в подсвечивании ограниченности познания и в поиске способов ее преодоления. Исследуя такое сознание, мы не просто конструируем мысленные эксперименты, а протягиваем мосты к своим лучшим потенциальным формам. Каждый акт метапознания, когда мы видим собственные слепые пятна, становится микроскопическим шагом к полиномиальному сознанию. Если многомерность идентичности в принципе возможна, то мы можем к ней стремиться. Сначала - культивируя концептуально и этически, а позже, может быть, и телесно, через нейроинтерфейсы.

"Может быть" - потому что мы не знаем наверняка, сможем ли подобрать достаточно абстрактный язык для передачи понимания и квалиа через нейроинтерфейс, или неизбежно останемся привязанными к гормональным сигналам и их конкретной интерпретации в наших телах с памятью. От этого концептуальное и этическое принятие становится только важнее.

Но какие бы связи и способы передачи информации в такой мыслящей системе ни возникли, и как элементарны ни казались бы наши ограничения для нее, у нее не будет избытка в своих проблемах и слепых пятнах. С нашей перспективы искажение и последующая потеря идентичности - это почти неизбежные шаги на любом бесконечном пути глубокого понимания и переделывания реальности под "себя", не помня по-настоящему себя вчерашних.

С прикладной точки зрения это проблема внутренних ресурсов отдельного агента, и затем - проблема борьбы за внешние ресурсы. Это отображение внутренней динамики мышления: мысль это движение в семантическом пространстве. Это ее суть и задача, она может только бежать, и не может просто быть. Для этого жадного процесса любые количества любых ресурсов, любые числа - ограничения. Так же, как ум необходим для решения настоящих внешних проблем, телесность необходима разумному существу, чтобы распознать гармонию и тишину спокойных морей, и нырнуть в бытие.